Муж вчера с работы пришел и говорит:
- Все! Они теперь обсуждают дембельский альбом.
Они – это группа Сознательных Родителей, Которым Не Все Равно. В ВКонтакте опять кипят нешуточные страсти – какой выпускной альбом мы выберем для наших детей: с плюшевыми мишками или с жуткими розочками.
Нет, мне никакого не надо. На минуточку, наши дети никуда не выпускаются, они (здесь все запикано, сплошная обсценная лексика) переходят из 4 класса в 5. В пятый, мать твою, они переходят, какой дембельский альбом с мишками!
Про кафе с цыганами и шансоном группа Сознательных Родителей, Которым Не Все Равно уже все давно решила. Взрослым – столы с водкой. Детям – ростовые куклы и феи-аниматоры. Ростовые (!!!) куклы! Детям! Которые уже одной ногой в пубертате! Ыыы.
Я так хочу отправить всех этих сознательных и активных куда-нибудь подальше… в бухгалтерию, например, или где там все они работают. Привязать к каждой ноге по динамо-машине, чтоб электричество вырабатывали. Ведь это ж сколько энергии в людях, сколько энергии…

- Нет, не могу и не уговаривайте меня! – он сделал хороший глоток из кружки и вытер широким рукавом пенные усы. Затем обвел взглядом присутствующих и хрипло добавил. – Я покойников страсть как боюсь.
- Да ладно тебе, королевич! – высокий красивый мужик с окладистой бородой, подернутой серебряными нитями седины, весело ткнул его в бок. – Она ж невеста твоя. У вас, поди, и шуры-муры водились?
Королевич сделал еще глоток.
- Так она тогда живая была, а сейчас, - голос королевича перешел на шепот.( Read more...Collapse )

Когда на улице холодно, сыро и в окно стучит монотонный дождь, Кот Фима уходит жить в шкаф.
Не знаю, смогла бы я, хотя… хотя дайте мне фонарик, плед и хорошую книгу и… И чашку кофе еще, пожалуйста.

Это осень, господа. Поэтому уже третий день в голову лезут непонятные мысли.
Вот, например, зачем декабристы разбудили Герцена? Спал себе и спал человек, а они вломились к нему, наверняка, пьяные, звали к цыганам и в нумера. А Герцен только из постели, в домашнем халате, в тапочках и незавитый. Какие тут могут быть нумера?
Декабристы, понятно, на Сенатскую площадь, они ж пьянущие, а оттуда сразу в Сибирь. Жены за ними, куда этих пьянчуг без присмотра. Цыгане с медведями не поехали. Цыгане народ вольный, а медведей в Сибири и своих хватает.
Герцен, ясен пень, потом, когда халат снял и завился, жалел, конечно, все ходил и у всех спрашивал – кто виноват, ну, кто виноват? Чернышевский для него даже целый лайфхак написал, «Что делать» называется. И Веру Павловну к Рахметову приложил, чтобы Герцену не так обидно было.
…Вот скажите, пожалуйста, на фига мне все эти знания? Десять лет учебы в школе, чтобы потом тоскливыми и сумеречными осенними днями сны Веры Павловны вспоминать? Нет, я еще помню про дискриминант и про князя Андрея с дубом. Только к чему все это? Какая практическая польза?
Ну, дуб, кстати, на дрова можно, а князь? Князь-то зачем?
Нет, я не спорю, князь, конечно, красавчик, особенно когда Тихонов и в белых рейтузах, но тараканов у него много. У меня, положим, тоже есть, но мои сидят тихо, в плед закутались и кофий попивают. В перерывах вяжут макраме. А у князя Андрея? Мечутся, как безумные пони, между Аустерлицем и Бородино, а потом, как подкошенные падают в высокую траву и… «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал… совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба?...»
Вот к чему все это, а?

Опаздываем с Любкой на тренировку. Вячеслав Львович уже на резиновой дорожке с тремя девочками Любкиного и около Любкиного возраста.
- Люба, привет! – машут руками девчонки.
Вячеслав Львович улыбается и протягивает Любке руку. Маленькая узкая Любкина ладошка утопает в широкой ладони тренера. Кареглазая армяночка Амалия хитро щурит глазки.
- А что, Вячеслав Львович, - продолжает она, видимо, прерванный разговор. – Вы и за Любу что ли тоже замуж пойдете?
- А как же! - Вячеслав Львович весело подмигивает мне. – И за Любу тоже. Я же обязан вас всех любить.
Девчонки заливисто хохочут, и их радостный смех звонким эхом разлетается по стадиону.

Соседка Вера вступила в секту антипрививочников. Аллес капут.
В принципе, я уже почти смирилась с людским невежеством. Осталось научиться мириться с агрессивным несением светлых идей в массы…

- Унылая пора, очей очарованье, приятна мне твоя прощальная краса… - Александр Сергеевич отложил перо, откинулся на спинку кресла и задумался. За окном уныло барабанил дождь. Крупные капли ударялись о стекло, некрасиво расползаясь и стекая вниз.
Александр Сергеевич снова взялся за перо, слегка прикусил его кончик и поморщился. Быстренько в несколько штрихов набросал на краю листа женский профиль. Получилась барышня, весьма премиленькая. Александр Сергеевич вздохнул и пририсовал барышне усы. Барышня преобразилась в гусара. Впрочем, тоже довольно хорошенького.
- Няня! – крикнул Александр Сергеевич. – Няня, где же кружка?
( Read more...Collapse )

Иван-царевич сверился с картой. Вроде все было верно. Вот Лукоморье. Вот дуб зеленый. Вот златая цепь. Вот кот ученый… Стоп! Кота не было. Иван-царевич еще раз взглянул на карту, подошел к дубу, подергал за цепь. И дуб, и цепь были самые что ни есть настоящие – дуб зеленый, цепь златее не бывает. Он еще раз дернул за нее, цепь была привязана крепко, не оторвешь.
Но вот Кот… Кота не было.
- Эй! – негромко позвал Иван-царевич и потом чуть смелей. – Э-ге-гей! Есть здесь кто?
( Read more...Collapse )

Родители десятилетнего Саши записали его в кружок, то ли увлекательная робототехника, то ли занимательная физика, то ли еще какая-то развеселая околонаучная хрень.
- Там так здорово! – сказали родители. – Там так замечательно! Там очень круто! И для учебы полезно! И какой задел на будущее! И…
- Прекрасно! – сказал Саша. – Ну если вам так нравится в этом кружке, вы можете сами в него и ходить. В принципе, я не возражаю.
По-моему, вполне логичное замечание, не?