Родительское собрание, запреты телефонов и Проект

Эх, не те нынче пошли родительские собрания, не те. Где прежний задор, огонек, драйв? Где поименное обличение всех нарушивших и преступивших? Где почетное разворачивание свитков с фамилиями любимчиков отличников боевой и политической? Где, я вас спрашиваю?
Мы бронировали лучшие места в партере еще в конце прошлого учебного года, и что? Что мы видим?
Новая классная ЮА пытается свернуть собрание быстро, уложившись в академический час, фамилий не называет, двоечников и хулиганов прилюдно не позорит. Да она второе собрание ведет в одном и том же платье. Матери нашего класс недовольны. Вот у прежней классной, у ОВ, на каждое собрание – свой вечерний туалет. С гармонично подобранными аксессуарами. А тут…
- Ну скажите нам, может они хулиганят? – с надеждой в голосе спрашивает мама М.
( Collapse )

Могу снег чистить, кирпичи класть или переводчиком... английский я знaю (С)

Не сказать, чтобы часто, но периодически, бывает, мне поступают разные предложения о трудоустройстве. Мироздание не желает мириться с моей свободой.
Так за последние два года меня соблазняли вернуться к себе в отдел в качестве главного специалиста, звали на должность технического редактора и ведущим переводчиком на Газовые Турбины и на Судоверфь. Последнее меня слегка позабавило.
( Collapse )

Сегодня в школе на трудах

Любка училась готовить салат. Понятно дело, оливье, Новый год ведь на носу.

- Ничего такой получился у нас салат, вкусный, - говорит Любка. – Мы ели-ели, не доели. Объедки отнесли мальчишкам. Посолили только перед этим побольше.

Вона как, *смахивает скупую слезу* хозяюшка растет.

Кстати, Любка сказала, что на этом готовка – всё, алес. Бутерброды они делать научились, макароны с сосиской тоже, теперь вот салат. Полноценный обед из трех блюд приготовить могут – к семейной жизни готовы. Щас еще трусы шить научатся и школу, я думаю, можно заканчивать.

Котики - это добро

А вот может человек быть плохим и котиков любить?
То есть живет такой человек, и тебе его по статусу ненавидеть положено, а потом – бац! – а он, зараза, оказывается, котиков любит.
И всё! Прощай, чистая ненависть.

Вот, например, каждое утро я бываю задавлена теткой на велосипеде.
( Collapse )

Запахи

Каждый месяц пахнет по-своему.
Вот чем пахнет декабрь? А декабрь пахнет…
Стоп. Тут слова заканчиваются, и кроме «эээ», «ну это», «это такое» я ничего толкового родить не могу. Слова витают в воздухе и ускользают, словно песок между пальцами – не удержать.
Кто-то скажет: на как же? Декабрь пахнет елкой, пахнет мандаринами. Глинтвейном. Шоколадом. Бенгальскими огнями.
Но нет. Так пахнет декабрь, который на излете, а тот, который неспешно приходит в мир, а потом начинает набирать обороты, постепенно ускоряясь – быстрее, быстрее – и вот уже несется, мчится во весь опор навстречу Концу и навстречу Началу, тот декабрь, он другой. И запах у него другой. И ни с кем не спутаешь.
И даже, если сжечь все календари, а потом выйти на улицу, подставить лицо небу, закрыть глаза, то все-равно почувствуешь и не ошибешься – декабрь пришел, декабрь…
И вместе с запахами приходят воспоминания…

( Collapse )

Я - шоколадный заяц, я - ласковый мерзавец, я сладкий на все сто...

С Любкой очень весело тратить деньги. Меня восхищает ее безграничная вера в бездонность материнского кошелька.
- А давай возьмем вот это. И это, - говорит Любка.
И мы берем. И это. И то. И еще шоколадного крысенка, за сто грамм которого мы платим цену хорошего торта.
Крысенок презабавный. У крысенка ушки, лапки и хвост. К крысенку прилагает хороший кусок ноздреватого, абсолютно шоколадного сыра.
- Даже жалко есть такую красоту, - говорит муж.
- Не боись, - ободряю я его. – Съедим!

( Collapse )