Рабочее

На этой неделе я дружу с алжирцами и Каррозом. С алжирцами я дружу против своей воли. Во-первых, это толстые усатые дядьки, с ног до головы обрызганные резким одеколоном. Во-вторых, они называют меня «мадам». В-третьих, они потащили меня по цехам, и я, как дура, при новом пальте, на каблуках и в белом шарфе мимо движков, которые, можно сказать, еще вчера на самолетах стояли, прыгаю козой прямо как… мадам.

С Каррозом я дружу по телефону. Мне звонит милый молодой человек Алексей, который говорит:

- Оля, давай что ли опять Каррозу позвоним.

И мы звоним.

Я вот думаю, может он Карро, а не Карроз, а я его Каррозом кличу, а он терпит и не поправляет. Не все ведь так могут. Однажды работала я с французом по фамилии Анус и по доброте душевной называла его Ану (с на конце во французском языке может не произносится). Так он обиделся на меня. Я, говорит, Анус, и попрошу впредь мою фамилию произносить правильно. Эти анусы, они такие, свои фамилии с гордостью носят.

А на Карроза и молодого человека Алексея у меня большие планы. И еще больше планов на сварочную установку, которую Карроз вот уже два года безуспешно пытается продать нашим. Наши наконец-то решились (деньги появились, которые надо срочно на что-нибудь истратить) и теперь долбают Карроза телефонными звонками.

Но Людмила Александровна разбила в пух и прах мои надежды, сказав:

- Не знаю, как Карроз, а Алексей жених ненадежный. Здесь с нами работает, а по заграницам с другими катается.

Ну вот. А я уж чемоданчик из-под кровати достала и любовно тряпочкой протерла…

А еще на этой неделе я стала мечтой олигарха Прохорова. Набрала домой работы и теперь работаю по 12 часов в сутки. Приобрела аристократическую бледность и характерный блеск в глазах «Ничего-не-хочу-только-спать-и-кофе-уже-не-помогает». Домашние настойчиво требуют хлеба и зрелищ, устав от фастфуда и долбающих звуков клавиатуры. А я хочу солнца, в Париж и спаааааааать…