Занято!

Пошли сегодня с Любкой в поликлинику выписываться. А там – это уж как водится – не обошлось без попИсать. И с каким бы предубеждением я не относилась к общественным туалетам, идти туда всё равно приходится. Ибо девица моя уже взрослая, её в памперс так просто не впихнешь.

Больничный туалет очень легко найти по запаху, даже если у вас заложен нос, в больничном туалете горит специальная тусклая лампочка, которая уныло болтается на тоненьком шнуре, а ещё к больничному туалету обязательно прилагается суровая тётенька в резиновых перчатках со шваброй и ведром.

В этот раз суровая тётенька гремела ведром в подсобке рядом, когда мы с Любкой вступили в её туалетное царство. Строго-настрого наказав Любке ничего руками не трогать, я попыталась одной рукой удержать всё наше барахло, а другой стащить с Любки штаны-рейтузы-колготки-трусы, и, проявив чудеса эквилибристики, поддерживать её над некогда белой фаянсовой бездной, параллельно выслушивая поток вопросов, начиная от «А почему пол серый?» и заканчивая «Ой, а что это там плавает?».

И вот, как только Любка начала свой процесс, свет выключился. А через секунду снова включился. И снова выключился. Эдакая светомузыка – журчащая струйка под мигающую лампочку Ильича.

«Уши оборву!» - мысленно пообещала я невидимым хулиганам…

У двери туалета, когда мы вышли, стоял угрюмый мальчик лет трёх-четырех и весёлая женщина, которая непрерывно щёлкала выключателем. Наше появление её нимало не смутило.

- А мы думали, туалет закрыт (щёлк-щёлк выключателем). Думали, может и ждать не стоит, - игриво сказала женщина и снова щёлкнула выключателем.

- Это моя мама, - хмуро сказал мальчик.

- Понятно, - сказали мы.

Идя по больничному коридору, я думала, что весна, что обострение, и что в следующий раз в подобной ситуации я буду громко кричать:

- Занято!